Свод
В обыденном употреблении слов свод иногда путают с куполом — недаром наряду с «куполом неба» говорят и о «небосводе». Простейший из известных свод, называемый цилиндрическим, получится сам собой, если полуциркульные арки пристроить одну за другой вплотную. В геометрическом смысле -это всего лишь арка, растянутая вдоль прямой, восстановленной к ее плоскости под прямым углом. Конечно же, именно шумеры должны были изобрести простой свод, который стал настоящим спасением для чрезвычайно быстро разраставшихся городов Двуречья. Однако не исключено, что первым по времени был «ложный» свод.
Ложный свод возник из необходимости надежным образом перекрыть внутреннее пространство, если оно превышало размерами несущую способность каменной плиты, а дерева было мало и его экономили. Ложный свод образуется в том случае, если каждый последующий из рядов каменной клади параллельных стен несколько выдвигается внутрь над нижележащим рядом — до тех пор, пока стены не сомкнутся. Поскольку все вместе накрывается еще множеством рядов камня, их тяжесть защемляет консольные выступы, придавая целому изрядную устойчивость. Самым древним ложным сводом, дошедшим до нашего времени, является Большая галерея в толще пирамиды Хеопса — наклонный коридор, ведущий к погребальной камере фараона. Каждый из слоев огромных каменных блоков выступает вовнутрь лишь на 10 см, так что узкая галерея достигает десятиметровой высоты. Ложными сводами были перекрыты узки галереи внутри циклопических стен Микен Тиринфа, построенных в XIII-XIV вв. до н.э. По аналогии с куполами, есть основания считать, что и в шумерском царстве поначалу возводили лишь ложные своды, которые, из-за чрезмерной высоты и расхода материала, было бы невозможно применять в жилой застройке.
Изобретение истинного свода произвело революцию. Если ранее можно было строить лишь одноэтажные дома, перекрывая их ненадежными в силу хрупкости пальмовыми стволами, то, по крайней мере с II тыс. до н.э., истинный свод позволил даже из кирпича-сырца возводить трех- и четырехэтажные сооружения. Естественно при этом, что стены, поддерживавшие своды, должны были в этом случае по толщине приближаться к пролету самих сводов, что и обнажили раскопки Ура, Вавилона, Ниневии. С одной стороны, это было не слишком удобно, так как все помещения оказывались узкими и вытянутыми в длину.
С другой — это позволяло использовать плоские крыши-террасы, поднимая своды ступенями. Было и третье достоинство. Вырубая узкие коридоры между соседними сводчатыми помещениями или, напротив, заделывая их кирпичом, обитатели домов Двуречья 6ез особого труда меняли размеры своих домов, практически не трогая основной конструкци.
По клинописным табличкам мы знаем о несчетном количестве квартирных сделок такого рода и можем прочесть, к примеру: «3/4 cap жилого строения возле дома Иддин-Амурру, дом Нур-Сина и Нур-Шамаша, у Нур-Сина и Нур-Шамаша Иддин-Амурру купил. 17 сиклей серебра, полную его цену, он отвесил. В будущем, когда бы то ни было, Нур-Син и Нур-Шамаш «мой дом» не скажут». Один cap — это примерно 35 кв. м, так что Иддин-Амурру купил комнату площадью 27 кв. м. При ширине порядка 3 м (больший пролет перекрыть было трудно) она должна была иметь длину 9 м.
В Месопотамии, где орошаемой земли при всей ее плодородности было мало, и каждый ее клочок обладал высочайшей ценностью, возможность сэкономить площадь городской застройки, оставив внутри городской черты пальмовые плантации и сады и частью перенеся их на плоские кровли, была в полном смысле слова бесценной. Не будет каким-то преувеличением сказать, что весьма долгое благополучие Ура и Вавилона покоилось не только на мечах их воинов, но и на солидности их цилиндрических сводов.3 Использование массивной плоской кровли в хозяйственных целях словно возвращало в дело отобранную постройками драгоценную землю. В Библии, где содержится множество необычайно точных исторических свидетельств о долгой эпохе завоевания Палестины иудеями, можно прочесть (в книге Иисуса Навина) о том, как некая добрая жительница Иерихона спрятала разведчиков: «А сама отвела их на кровлю и скрыла их в снопах льна, разложенных у ней на кровле».
Мы уже говорили, что греки не применяли арку, так что нет ничего удивительного, что они обычно не использовали и сводчатую конструкцию. Она, впрочем, была им нужна нечасто, так как обрабатываемые земли находились на склонах гор, застройка городов была хотя и плотной, но не настолько, чтобы отказываться от внутренних двориков двухэтажных домов, для строительства которых дерева в лесах хватало. Было одно значимое исключение — правда, уже в ту эпоху, что называют эллинизмом. Речь идет о сводчатых перекрытиях городских сточных туннелей -клоак, что строили явно не без учета опыта соседей на острове Сицилия, финикийцев, к тому времени основавших на африканском берегу Карфаген. Вообще, можно резонно предположить, что греки, невысоко ценившие всякий ручной труд и считавшие его делом низменным, пригодным для рабов, видели в своде исключительно техническое устройство для клоак и потому им брезговали.
Римляне иначе смотрели на жизнь. Они длительное время скептически посматривали на ученые занятия греков, прославляли труд вольных землепашцев, да и ко всем прочим проявлениям здоровой жизни относились без предрассудков — недаром вошел в историю остроумный ответ императора Веспасиана на неудовольствие его сына по поводу введения налога на городские уборные. Пахнут ли эти деньги? — якобы спросил Веспасиан своего наследника, вертя у того перед носом монету.
Действительно, у этрусков, старых союзников карфагенян, римляне научились тому, как предотвратить заболачивание низин между холмами Рима. Именно в эпоху этрусских царей будущего Всемирного города был построен огромный туннель, под сводом которого можно и сегодня проплыть в лодке -Клоака Максима собирала ливневые воды, стекавшие с холмов, и направляла их в Тибр. Затем, оценив достоинства конструкции, римляне начали применять ее шире. Сначала для того, чтобы надежно перекрывать склады и мастерские. Затем — чтобы нести любую нагрузку. Арки наружной стены Колизея открываются в поперечные своды, на которых расположились ярусами трибуны для десятков тысяч зрителей. Под этими широкими трибунами, но уже концентрическими овалами, повторяющими очертания наружной стены и арены внизу, проходят иные своды, соединяющие между собой поперечные проходы и лестницы. Наконец, уже в эпоху империи возникла потребность в иных невиданно огромных постройках, способных одновременно вместить тысячи людей. Это -термы, сложно устроенные бани, где жители римских городов не только мылись, но занимались телесными упражнениями, читали, беседовали и вообще приятно проводили время. Именно для терм архитектор догадался сделать еще одно изобретение. Если до того ограничивались возведением нескольких цилиндрических сводов обок, соединяя образовавшиеся длинные залы проемами в разделительных стенах, то теперь увидели возможность составить своды так, чтобы они пересекались под прямым углом.
Возник простой крестовый свод, ребра которого пересекаются под тем же прямым углом, но только развернутым на четверть круга. Отсюда был уже только шаг до осознания того, что довольно и самого пересечения сводов. Если нижние углы сводов будут поддержаны достаточно мощными опорами, возникнет зал. Отсюда оставался только шаг и до нового творческого решения. Несколько крестовых сводов, приставленных один к другому, вместе образовали действительно обширный зал. Этой замечательной находке предстояла необычайно долгая жизнь, лишь немногим короче исторической карьеры классической колонны.
Сводчатая конструкция получила широчайшее распространение в Византии, а значит и на Руси, на всем Ближнем Востоке. Сводами перекрыты боковые пространства большинства церквей, огромные подземные водохранилища Константинополя, арсеналы и военные погреба, трапезные монастырей, залы собраний рыцарских орденов и купеческих гильдий, и ратуш в богатых городах. На этом долгом пути в пространстве и во времени свод не остался в стороне от смены пристрастий к той или иной форме арки. Мы уже отметили. что снизу, из-под отрезков крестового свода, пересечение его ребер кажется в перспективе стрельчатым. Тем легче было перейти от цилиндрического свода к стрельчатому, что стало, пожалуй, главной отличительной чертой архитектурного стиля, позднее названному готическим (то есть варварским), хотя по-своему он не менее изыскан, чем греческая классика.
Мы еще вернемся к готическому своду, ограничившись здесь лишь указанием на то, что он таил в себе практтчески безграничные возможности художественного варьирования по сравнению с цилиндрическим и крестовым. Все — за счет умножения числа ребер и их скульптурной обработки. Пределом развития стали в этой гамме т.н. веерные своды, изобретенные во Франции, но наибольшее распространение получившие в Англии, где их сохранилось наибольшее количество до наших дней. Простой стрельчатый свод, накрепко соединившийся в представлениях тогдашних обитателей Московии с латинской «ересью», как тут именовали католицизм, проник на Русь только однажды. Приезжие мастера возвели его в палатах новгородского посадника, что дало московским великим князьям добавочный повод для расправы с непокорной боярской республикой, связанной с Западом давними торговыми контактами.
Ренессанс отрекся от стрельчатой арки, следовательно его архитекторы с проклятиями отвернулись и от стрельчатого свода, вернув моду на цилиндрический. Как и в случае арки, форма свода со временем отъединилась от конструкции, и уже с XVII в. в гражданских постройках, включая сюда и дворцы, она часто лишь изображалась. Здание ставилось в простой системе несущих стен и столбов и мощных главных балок, толщиной с корабельную мачту. Поверх этих балок -прогонов укладывали «чистые» полы, а снизу их подшивали досками, после чего между верхом стены и потолком с помощью деревянных кронштейнов в четверть круга устраивали подобие четвертного же свода. Ппоперек набивали на кронштейны тонкие рейки, а уже по рейкам — штукатурили и приклеивали гипсовые лепные детали. Плоскую же часть потолка, т. н. зеркало обычно затягивали загрунтованным холстом, по которому множество живописцев расписывали сцены на античный манер, среди иллюзорных облаков. Такой свод называют коробчатым.
С начала XIX в. гигантские своды железнодорожных вокзалов, банков, библиотек стали изготовлять уже из тонких железных конструкций, что позволило перейти к возведению сводов из стекла в металлических рамах. Наконец, с начала XX в. большинство сводов для выставочных павильонов, ангаров, складов, гаражей стали выполнять в виде тонкостенных оболочек — по сравнению с их пролетом тонких, как скорлупка.
«Музей» сводов, сформированный историей архитектуры, столь обширен, что внимание сосредоточивается на трех основных характеристиках: пропорции сечения, характер членения на отсеки и выстройка декора. Стилистические характеристики сводчатых покрытий уходят на второй план.
С середины Х/Хв. архитектор начинает артистическую игру с самой сущностью свода. Если в интерьерах парижской библиотеки Св. Женевьевы (след, crp.j переосмысленный декор еще играет значительную роль, то Антонио Гауди (справа и внизу), обычно наслаждавшийся активным декором, обходится без него, акцентируя лишь саму активность параболического сечения.
